Стрелка часов лениво доползла до отметки с цифрой 8, рисуя на лице Майклсона умелую пародию приветливой полуулыбки, и заставляя поднять того стакан в знак какого-то неуместного приветствия. Первородный не имел обыкновения сидеть в местном весьма таком заурядном баре с достаточно удручающей обстановкой и, что было куда важнее, вечно снующими туда сюда школьниками, старающимися любой хитростью заполучить и недовольных жизнью барменов стопку бодрящей текилы. Куда больше морального удовольствия ему доставляло заливаться бурбоном, сидя в своем особняке в гордом одиночестве или же в компании молчаливой симпатяшки, по чьей венам течет горячая алая кровь, не отравленная вербеной. Правда, в последнее время его гордое одиночество скрашивала слишком громкая, слишком активная, слишком наглая и до сих пор слишком «ребенок» сестрица, что не так давно встала из гроба. В общем, как ни крути, романтично-печальная обстановка с греющей душу благородной тишиной, что изредка прерывало мягкое поскрипывание дров в камине, канула в вечность, забрав с собой уют особняка.
Все, что ему оставалось теперь, так это сидеть в этом самом, ни капли не отвечающим его собственным требованиям, баре и искать в себе силы признать, что семья – это прекрасно. Жаль, но выпитый алкоголь уже давно не помогал в подобных проблемах.
Клаус пытливым взглядом проводил весьма криворукого бармена, что был настолько не аккуратным, что уже несколько минут не подливал горячительного в опустевший стакан гибрида. Не было ни малейшего желания сказать что-нибудь язвительное, заставить того пошевелится или даже проверить принимает ли тот вербену, все на что хватало Майклсону желания и терпения, так это впиться ненавистным взглядом в парнишку и буравить его до тех пор, пока в сером веществе последнего не начнет шевелится маленький неуверенный червячок под названием мысль.
В прочем, ждать долго не пришлось. Бармен поежился под пристальным взглядом первородного и испуганно принялся обслуживать важного клиента. Пригубив из только что наполнившегося стакана, притягательно покрывшегося испариной, Клаус напрасно было понадеялся, что больше его никто не побеспокоит. Судя по всему, в Мистик-Фоллсе надеяться даже на один спокойный вечер было, по меньшей мере, глупо.

Это был стандартный вечер заурядного Мистик-Фоллса. Примерно через 20-30 минут спокойная провинциальная обстановка превратиться в разъедающую сознание вакханалию, приветливо впустив в двери бара столько народу, качество которых поддавалась жуткому сомнению, что протиснуться будет негде. Считанные минуты оставались гибриду для несколько странного наслаждения одиночеством, так что он, прикрыв глаза, медленно проводя средним пальцем по ободку стакана, погружался в свои мысли, находя общение с самим собой занятием куда более интересным, нежели попытать судьбу с любым из представителей находившихся здесь.
Почему он до сих пор не покинул этот гниющий в собственных отходах городишко? Его темперамент и склад ума явно не подходил под так называемые «пейзажи» Мистик-Фоллса. Ему по душе были города с куда более могучим историческим прошлым, да и культурными возможностями шире, нежели захудалый бар да пару тройку магазинов. Одним словом, Мистик-Фоллс – яма, черная дыра, затягивающая как зыбкие пески в свою провинциальную топь без малейших  амбиций. Главные причины, которые заставили его приехать в этот городок давно уже канули в вечность, захватив с собой большинство планов первородного, оставив на душе лишь горькую жажду мести, что жгла его с каждым днем все сильнее. Катерина давно уже сбежала из города, в очередной раз сбежала, оставив его с носом, а Елена… Порой ему казалось, что осушить ее бренное человеческое тело или сжалится и увезти с собой, пока не пройдет надобность в ее крови, пока не будет создано достаточное количество представителей новой расы, идеальной для Клауса со всех сторон, было бы по меньшей мере в половину не так жестоко по отношению к Гилберт, как оставить ее здесь в руках братьев Сальваторе. Кстати об этих бедных узниках любви. Если младшего Клаус еще хоть как-то мог переносить, лелея надежду о том, что его сущность мясника когда-нибудь возродится в нем по собственному желанию, а не по приказу, то бишь внушению, первородного, то старший… По какой-то неведомой причине, Деймон вызывал в Майклсоне невиданное раздражение и дикое желание вырвать его давно не бьющееся сердце из грудной клетки. Несмотря даже на кровожадность старшего из братьев, он, увы, не имел того шарма, каким обладал его младший родственник. Его убийства были либо слишком обычными, без индивидуального почерка, либо слишком вычурными и пошлыми, что порой было еще хуже, нежели первый вариант. Плюс ко всему его бешенная, просто безудержная наглость и неимоверное желание лезть не в свое дело попросту раздражали чуткое естество гибрида. Но, как бы то ни было, общение с этими двумя на данный момент было неотъемлемой части его жизни с тех самых пор, когда его собственному мешку крови понадобилась опека и защита, а с этой работой никто не справится лучше, чем безнадежно влюбленные в нее вампиры, одержимые обеспечением ее безопасности. Порой Клаусу казалось, что он просто попал в какой-то дурной фильм или стал героем весьма сомнительного модного романа. Но, увы, жизнь была весьма неадекватной, чего хватило для осознания реальности всей ситуации.
Столь благоприятные для размышлений одиночество и тишина были нарушены мягким дружелюбным женским голосом, возникшим внезапно сбоку. Столь неожиданное появление новой посетительницы за барной стойкой заставило Клауса несколько лениво открыть глаза и устремить свой взор на девушку, оценивающим взглядом окинув ее. Незнакомка оказалась весьма интересной особой с красивыми чертами лица и длинными темными волосами.
Разговор не заставил себя долго ждать, вызвав на лице гибрида дружелюбную улыбку.
- Можно и так сказать… - протянул он весьма печально, прикладываясь к стакану и переводя взгляд вновь на девушку, - какими судьбами у нас в городе? –изогнув бровь, спросил он, невольно подавляя в себе желание скорчится от случайно произнесенного им определения «наш город».